Неделя 26-я по Пятидесятнице. Притча о безумном богаче

Митрополит Антоний Сурожский

Лк., 66 зач., 12:16-21

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Вы слышали сегодняшнее Евангелие: человек был богат; и в тот год особенно благословил его Бог, и его поля принесли богатую жатву. И он, оглядываясь на свое богатство, подумал: Не хватает у меня места, чтобы все сохранить; сломаю свои житницы, соберу свое достояние в новые, и тогда я могу упокоиться, тогда хватит у меня богатства на весь остаток моей жизни; тогда я могу сказать себе: пей, ешь, веселись… И в нем прозвучал голос Божий: Безумный ты человек! Разве ты не понимаешь, что в эту самую ночь, когда ты ляжешь отдыхать в сознании своей полной обеспеченности, когда ты ляжешь отдохнуть в ожидании нового, тихого, богатого, обеспеченного дня, с тебя потребуется твоя жизнь! Может быть, придет тихий час смерти; а может быть, и грозный час разбоя, — но жизнь твоя тебе не принадлежит; в одно мгновение ты можешь ее лишиться; и тогда — что будет со всем тем, что тебе послал Бог и ты собрал своими трудами? И кому это останется?

Казалось бы, ответ простой: жене, детям, родственникам, близким… Но не об этом речь идет; да — это все останется позади, это все останется другим людям, которые над этим не трудились и которые выронят из своих нетрудовых рук все это богатство; а тебе что останется от него?..

Какой же ответ мы можем на это дать? Христос говорит: Так бывает со всяким, кто для себя богатеет, а не делается Богом богат… Так действительно бывает с каждым из нас; все, что у нас есть: самая жизнь, здоровье, молодость, достойная старость, крепкие средние годы, работа, призвание, ум, чуткость — все это может в одно мгновение уйти от нас; и тогда — что? С чем мы войдем в вечность?

В вечность может войти только то, что принесло плод любви. Если человек богат умом, сердцем, материальным достоянием, если все, что у него есть: весь ум, все сердце, всю крепость тела и души, все свое достояние он употребит на то, чтобы одних просветить, других утешить, третьих накормить — каждому всеять в душу хоть зернышко радости, надежды, благодарности, любви, тепла, то, когда он умрет, за ним пойдет в вечность богатая жатва: не та хлебная жатва, которую он собрал в житницы и запер от всех, а та жатва, которая приносит плод в вечности; и богатый плод, какой богатый! Сколько есть рассказов в жизни святых, как и за одно доброе слово, за одно доброе дело человек был помилован…

Вот так и мы живем; жизнь нам удается, как этому богатому человеку; и богатеем ли мы от этого вечным богатством? Сколько нам удалось за жизнь — иногда очень долгую — посеять в чужих сердцах радости, света, благодарности, надежды — то есть именно того, что пойдет с нами в вечность? И сколько мы принесли плода от того, что мы, в свою очередь, еще до этого получили от Самого Бога и от людей?

Нам ведь тоже люди давали ласку, внимание; нам тоже делали добро: что от этого добра, от ласки, от внимания, от милости, от сострадания осталось в нашей душе? Осталось ли что-нибудь, что может войти в вечность? Являемся ли мы богатым полем, которое приносит тем, кто был к нам добр, хорош, благодарность и ответную любовь и готовность все сделать, чтобы им показать, что не напрасно нас любили? И так ли мы чувствуем себя по отношению к Богу? Или все дары — и человеческой любви, и Божеской — в общем, напрасны? Складываем дары, складываем, складываем их, запираем, пользуемся — и другим ничего: ни слова, ни взгляда, ни дела, ни сердечной искры благодарения и ласки…

Подумаем над этим; мы можем всю жизнь так прожить напрасно: богатея, получая от Бога и от людей и все запирая в новые и новые, все большие житницы. А может быть, мы живем так — или, вернее, можем так зажить, — чтобы все это приносило плод, плод в чужой любви и нашей благодарности? И тогда, когда придет Господь и скажет: Ты разрешаешься теперь от земных уз, ты отпускаешься на свободу, из времени в вечность, из ограниченности в полноту жизни — тогда будет с чем туда войти; тогда мы войдем, и за нами войдут дела, за нами войдут молитвы, и перед нами будет шествовать любовь, которую мы родили на земле. Дай Бог, чтобы это случилось с каждым из нас! Аминь.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Конец сегодняшнего Евангелия — предупреждение о том, о чем мы все могли бы знать все время: что за плечами у нас стоит смерть, и что многое-многое из того, что мы делаем, погибнет после нас как ненужное, как тленное.

Но значит ли, что предупреждение Христово о смерти, стоящей за нашими плечами, должно нас испугать и лишить сил творческих? Нет, наоборот! Отцы говорили: Имей постоянную память смертную, — не в том смысле, чтобы мы этой смерти боялись и жили как бы под нависшей над нами тенью, а в том смысле, что только сознание, что жизнь коротка, что она может кончиться в любое мгновение, способно дать каждому мгновению окончательное значение, а всей жизни — сознание, что надо спешить делать добро, спешить жить так, чтобы, когда бы ни застигла нас смерть, она застигла нас в момент торжества жизни.

Как бы мы жили, с какой глубиной, с какой интенсивностью, если бы это сознание в нас было постоянно, если мы знали бы, что слова, которые я сейчас говорю вам, могут быть последними: как бы я их говорил, как бы вы их слушали! Если у кого из нас было бы сознание, что человек, с которым мы сейчас общаемся, через несколько минут может умереть — как бы мы заботились, чтобы наши слова, наши действия по отношению к нему были завершением всей любви, всей заботливости, на какие мы способны, чтобы они были торжеством всего самого великого, что между нами есть...

Мы потому живем плохо, потому столько говорим пустых слов, слов гнилых, слов мертвых, потому столько поступков совершаем, которые потом в нашей душе, как рана, горят, что мы живем, словно пишем только набросок жизни, которую мы будем жить «когда-нибудь», позже, когда сможем этот черновик превратить в окончательную повесть. Но это не так, смерть приходит, набросок остается черновиком, жизнь не прожита, а только замарана, и остается жалость о человеке, который мог бы быть велик, и оказался таким малым, ничтожным...

Вот о чем говорит сегодняшнее Евангелие: не о том, чтобы мы боялись смерти, а о том, чтобы мы знали: потому, что она может прийти в любое мгновение, каждое мгновение должно быть совершенно, каждое слово должно быть словом жизни, чтобы в нем веяло Духом, чтобы оно могло войти в вечность, и каждый наш поступок должен быть, по отношению к каждому из нас, таким, чтобы он давал жизнь и выражал всю полноту, всю глубину, всю силу любви, благоговения, которые должны быть у каждого из нас по отношению к каждому и ко всем.

Вдумаемся в это, и если так будет, тогда каждый поступок, каждое слово приобретет масштаб вечности и засияет вечностью. Аминь.

См. также: