Неделя 21-я по Пятидесятнице. Молитва Иисусова – семя Божие в нашем сердце

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Лк., 35 зач., 8:5-15

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Притча, которая читалась сегодня за богослужением, может относиться не только к слову Божиему, то есть к проповеди в широком смысле, но и к молитве Иисусовой, о чем сейчас я хочу сказать несколько подробнее.

Под семенем, которое всевается в человеческое сердце, можно понимать молитву Иисусову. Многие из нас, может быть, слышали о ней из проповедей или читали в книгах разных святых отцов. Очень многие отцы более или менее подробно говорят об Иисусовой молитве, называя ее разными аскетическими терминами. Иные – умным деланием, иные – просто непрестанной молитвой, иные – памятью Божией или поучением Божиим. Мы слышим проповедь о молитве Иисусовой, пытаемся молиться ею, но если при этом наше сердце, по слову притчи, совершенно вытоптано страстями, то, конечно же, дьявол приходит в него, как бы по проторенной, уже привычной для него дороге. Греховные помыслы, которые изображены в притче под видом птиц, похищают у нас Иисусову молитву, и мы, начав молиться, вдруг совершенно забываем о ней – она исчезает из нашего сердца, как будто бы ее вовсе не существует. Подчас, много раз на дню вспомнив о молитве, мы пытаемся творить ее, но вновь и вновь теряем и полностью забываем о ней, даже в тех обстоятельствах, когда, казалось бы, мы должны были бы молиться особенно усердно. Это происходит потому, что когда мы молимся Иисусовой молитвой, то не препятствуем дьяволу непосредственно входить в наше сердце – под видом сильно действующей страсти или мелких греховных помыслов. И молимся, и одновременно даем дьяволу, страстям, греховным помыслам доступ в наше сердце.

Для того чтобы молитва удержалась в нашем сердце, чтобы она имела возможность пустить в нем корни, не нужно позволять греховным помыслам «вытаптывать» или «выклевывать» ее. Нам необходимо не просто молиться, не просто посеять семя Иисусовой молитвы в своем сердце, но еще и противиться греховным помыслам – и страстям, сильно действующим в нас, и мелким греховным помыслам, потому что и они способны привести нас в забвение молитвы.

Бывает также, что мы молимся и совершенно не беспокоимся о том, что наше сердце остается бесчувственным, пребывает безразличным и холодным, не испытывая никакого сочувствия к молитве. Мы повторяем Иисусову молитву без всякого чувства и думаем, что так и нужно, что, вероятно, это наше естественное состояние, – да и откуда, мол, может у нас взяться что-то большее? Мы не ревнуем о том, чтобы молиться с чувством, прежде всего – покаяния. Это главное и первое чувство, которое должно сопровождать молитву начинающего, хотя есть и другие: смирение, любовь к Богу, кротость и все прочие добродетели, изображенные в Евангелии. Не стоит думать, будто духовная жизнь и бесстрастие – синонимы бесчувственности. Бесчувственность – это самый страшный порок, а бесстрастие – вожделенная добродетель. Бесстрастие нужно понимать не в том смысле, что у человека пропадают все чувства, но именно греховные чувства. Им мы должны противиться, а естественным, тем паче духовным – наоборот, должны дать возможность процветать в нашей душе, должны заботиться об их развитии.

Посмотрим на Спасителя: Он гневался. Но как и на кого? На тех людей, которые погибали в неверии, причем гневался, «скорбя об ожесточении сердец их» (Мк. 3:5), то есть именно по причине того, что любил их. Иногда мы сердимся на своих близких за то, что они, например, не хотят поесть или отдохнуть, хотя очень устали, – не берегут своего здоровья. Мы сердимся, потому что сочувствуем им. Подобное чувство гнева, основанное на любви, было и у Спасителя. Также в Евангелии говорится, что Спаситель скорбел и плакал о смерти Лазаря, которого Писание называет Его другом (см. Ин. 11:33-35), – значит, у Спасителя были человеческие чувства, Он испытывал привязанность к конкретным людям. Например, Он особенно приблизил к Себе апостола Иоанна Богослова, который был Его любимым учеником и возлежал на Его персях на Тайной вечери (см. Ин. 13:23). Значит, и в этих чувствах не было ничего плохого и греховного. Далее, в Гефсиманском саду Спаситель плакал и молился Отцу Своему до кровавого пота, прося избавить Его от чаши страданий (см. Лк. 22:41-44). Следовательно, когда человек смирится перед Господом и будет готов в конечном счете, если нужно, вытерпеть все, то он не согрешит, если будет умолять Бога избавить его от скорбей. Можно было бы и более подробно разбирать каждый поступок и слово Спасителя, чтобы увидеть, что Он был в действительности живым человеком, в Котором было все человеческое, кроме греха. А из этого понять, что и нам следует стремиться не к бесчувственности, а к отсутствию греховных чувств. В молитве же чувства даже должны быть и нам нужно стремиться развивать их в себе. Однако не разгорячая при этом своего воображения, чтобы не прийти в состояние некой экзальтации. Как я говорил, прежде всего, нам необходимо искать покаяния, – вместе с ним в нас откроются и другие духовные, чистые чувства. Итак, для того чтобы молитва укоренилась в нашем сердце, мы должны победить еще и свое сердечное окаменение, безразличие и равнодушие и возбудить в своем сердце духовные чувства, прежде всего – чувство сердечного сокрушения.

Первое, что нам необходимо – это противиться греховным помыслам и страстям, второе – возбудить в себе чувство покаяния, а третье – не предаваться суетным помыслам. Ведь часто когда мы молимся, совершая свое правило или во время богослужения, то не перестаем думать и вспоминать о разных мелочах, которые будто бы очень для нас важны. Иногда нам на память приходят какие-то действительно необходимые дела, – только вспоминаем мы о них не вовремя. Но иной раз мы думаем о предметах совершенно посторонних и ненужных, без которых мы прекрасно можем обойтись: о каких-нибудь бесплодных поступках, о людях, общение с которыми не приносит пользы ни нам, ни им и так далее. Вот поэтому, когда мы молимся, мы должны также заботиться и о том, чтобы не увлекаться суетными помыслами, иначе – эти помыслы постепенно окрадут нашу молитву, и мы будем просто формально повторять ее, без всякого внимания и сердечного сокрушения, не имея никакого духовного плода. В такой молитве мы не приобретаем благодати, поэтому происходит то, что мы как будто и заставляем себя молиться и осознаем необходимость молитвы, в особенности молитвы Иисусовой, однако же или вовсе о ней забываем, или молимся чисто формально, не ощущая действия благодати и не испытывая никаких чувств.

Для того чтобы преуспеть в молитве, нужно проявить усердие. Когда же мы преуспеем в молитве, то получим от Бога благодать – ту силу, то Божественное содействие, которое будет помогать нам преуспевать и в прочих добродетелях. Преподобный Иоанн Лествичник называет молитву матерью всех добродетелей, ибо тот, кто приобрел молитву, получает помощь Божию, – своими же силами человек, как известно, не может исполнить возвышенные евангельские заповеди. Они кажутся нам даже совершенно неисполнимыми, идеальными настолько, что реальный человек в реальной жизни не может, по нашему мнению, этого совершить. Однако мы думаем так по той причине, что рассчитываем только на свои собственные силы, – и действительно, человек сам по себе не может исполнить заповеди, ему необходимо Божие содействие, которое как раз и преподается ему через молитву, в особенности через непрестанную молитву Иисусову. Мы должны всегда просить помощи у Бога, и тогда только сможем совершать добродетели.

Итак, притчу о сеятеле нужно понимать не только в смысле вообще проповеди христианского учения и евангельских заповедей, но и в узком смысле – в смысле Иисусовой молитвы, которую мы должны хранить так, как учит нас Евангелие. И молиться мы должны так, как учит Евангелие, и жить так, как учит Евангелие, а не по своей логике, не по своему уму. Как в физическом, так и в духовном мире существуют свои непреложные законы. И если тот, кто попытается нарушить законы физического мира, только причинит себе этим лишнюю скорбь, а то и погибнет, так и тот, кто попытается в духовной жизни руководствоваться не евангельским законом, а своим собственным и изобретенным, обязательно падет. Поэтому будем жить, мыслить и чувствовать по Евангелию, ибо другого пути у христианина нет. Можно сказать просто: иного пути вообще нет. Ибо что такое христианин? Это человек, живущий правильно, по естеству, каким его создал Бог. Именно поэтому можно сказать, что другого пути, кроме пути Евангелия, в духовной жизни нет. Аминь.

27 октября 1996 года.

Источник: Сайт Александро-Невского Ново-Тихвинского женского монастыря.

См. также: